Под его музыку молилась Россия
В энциклопедии об этом человеке, само имя которого звучит сокровенной православной музыкой, написано так: «Александр Андреевич Архангельский. 11 октября 1846, село Старое Тезиково Наровчатского уезда Пензенской губернии, ныне не существует – 16 февраля 1924, Прага». Тут меня резануло это спокойное, обыденное «ныне не существует». Какая сверхчеловеческая трагедия за этими тремя словами! Сколько сметённых чудовищной бороной новейшей истории с лица Русской земли сёл и деревень, давших великих сыновей и за это, видимо, казнённых! Сколько нерождённых гениев! Сколько ненаписанной музыки! Сколько музыки написанной, но бесследно и бесславно сгинувшей на полях боёв сначала за «мировую революцию» под кровавым знаменем «проклятьем заклеймённого», потом за «общечеловеческие рыночные ценности», воспеваемые утробным уханьем попсы…
Казалось ещё недавно, что музыка Архангельского, как и его малая родина, «ныне не существует». В СССР существовал запрет на православные литургические песнопения. Свободно исполнялись западные мессы, реквиемы, пассионы на латыни, немецком и других языках, но русского духовного пения за стенами резерваций-семинарий в России не было. Доходило до того, что М.Г. Климов – руководитель Придворной певческой капеллы, сохранивший хор в период революционного перелома, – менял на латынь русские церковные тексты. Настоящие сочинения Архангельского и его сподвижников 70 лет были совершенно неизвестны не только публике, но и музыкантам. Могли ли они воскреснуть к новой жизни? Ещё четверть века назад я бы уверенно сказал: нет. Но они воскресли в новой славе. Наверное, потому, что Александр Андреевич много молился. Потому, что столетиями молилась его семья…
Священнический род Архангельских известен с восемнадцатого века. Александр рос в окружении церковного быта, молитв, песнопений. Мать, Елизавета Федоровна, устраивала дома в минуты отдыха домашние концерты. С ранних лет Саша любил петь и слушать народные песни. Вот откуда родом тёплая, светлая, непоколебимо приемлющая жизнь интонация будущего классика…
Дети церковнослужителей при наличии музыкального слуха обязательно должны были участвовать в клиросном пении. С шестилетнего возраста Александр пел в церковном хоре.
Вскоре ушёл из жизни отец композитора Андрей Иванович Архангельский. Заботу по подготовке Александра к поступлению в духовное училище взяли на себя его мать и дядя Василий Иванович. В возрасте десяти лет мальчик поступил на обучение в Краснослободское духовное училище. К концу первого года обучения в училище прибыл епископ Пензенский и Саранский Варлаам. Певческие способности юного Александра покорили владыку. И Архангельского перевели в Пензенское духовное училище, где зачислили в архиерейский хор. Там он стал незаменимым исполнителем альтового соло. После окончания духовного училища поступил в семинарию, был назначен регентом архиерейского хора.
Далее – резкий поворот судьбы. В 1870 году Архангельский переехал в Санкт-Петербург и поступил в Медико-хирургическую академию, а затем в Технологический институт. «Поступление моё в Медакадемию, а затем институт было результатом сильного желания получить высшее образование» – вспоминал позже А.А. Архангельский. Но на втором году он бросил обучение, осознав, что выбранный путь не соответствует запросам души. Прямо по стихотворению С.А. Есенина «Город»: «И я услышал зык от Бога: «Забудь, что видел, и беги».
Душа требовала духовного пения, а не прозекторской и формул. Александр Андреевич возобновил регентскую практику, но права на руководство церковными хорами у него не было. Архангельский экстренно сдал в Придворной певческой капелле экзамен на регента, что говорит о его феноменальном таланте. Ведь Александр Андреевич систематического музыкального образования не получил, а Капелла была мощным музыкальным учреждением, дающим высшее в тогдашней России дирижёрское образование, возглавляемым крупнейшими и весьма придирчивыми мастерами (достаточно вспомнить М.И. Глинку, М.А. Балакирева, Н.А. Римского-Корсакова). А почти самоучка Архангельский получил аттестат повышенного разряда, что дало ему возможность обучения певчих церковному пению и исполнения произведений духовных композиторов.
И вот – первое свершение, ставшее историческим. В 1880-м легендарный регент создал свой первый хор из 16 человек. А через три года состоялось первое публичное выступление, что сразу привлекло внимание публики и музыкальных деятелей. В 1885 году Александр Андреевич произвёл поистине революционную перемену, заменив в хоровом составе мальчиков женщинами, профессиональными певицами. Это невиданное доселе новшество первоначально встретило немало противников. Но такая коренная реорганизация хорового дела Архангельским вскоре была подхвачена сначала в Петербурге, а затем и в других городах России.
Представим, что этого бы не произошло. Вспомните самые известные православные песнопения, например, «Ныне отпущаеши» и «Тебе поем» С.В. Рахманинова, «Чудная небесная царица» Н.А. Римского-Корсакова, «Любовь святая» и «Неизреченное чудо» Г.В. Свиридова. Всюду – сказочно прекрасные, поистине ангельские переливы женских голосов. И ничего бы этого не было, не сотвори Архангельский свой духовный подвиг, принятый кое-кем за кощунство. Как же сложна диалектика традиции и новаторства! И каким мудрым, любящим прежнюю традицию – как Архангельский – нужно быть, чтобы создавать традицию новую…
В 1887 году дирижёр стал и композитором – напечатал первые свои духовные переложения напевов Александро-Невской Лавры («К Богородице прилежно» и «Утоли болезни») и оригинальное сочинение «Милость мира». За этим последовал ряд других духовных сочинений и переложений, составляющих вместе почти полный годовой церковный круг. Всего Архангельский написал свыше полусотни церковных сочинений, в том числе две Литургии и Всенощное бдение.
Выражая признательность великому мастеру от лица современных дирижёров, хорошо и точно написала Наталия Кузина, руководитель таллиннского хора «Радуга»: «Музыкальный язык Архангельского естественен, как естественна и выразительна речь человека. Его сочинения отличаются необыкновенной мягкостью, ясностью, теплотой в музыке, молитвенностью». Недаром они живут и сегодня ясной, величавой жизнью, неподвластной никаким «актуальным» веяниям. Музыка Архангельского – одна из основ современного репертуара церковных и светских хоров.
По наблюдению одного из современников Александра Архангельского, «молящийся очаровывается не только красотой голосоведения, но, что самое главное, загорается под влиянием музыки Архангельского ещё более сильным религиозным чувством. Причина этого влияния в глубоком религиозном чувстве самого автора».
Хор под руководством А. А. Архангельского приобретал всё большую известность в церковных и светских кругах Санкт-Петербурга. Его приглашали руководить объединёнными хоровыми коллективами в несколько сот человек, на концерты, устраиваемые по торжественным случаям. В репертуар мастера входили канонические песнопения, произведения отечественных и зарубежных классиков. Хор совершал поездки как по России, так и за рубеж, его популярность была необычайной. Александра Андреевича называли лучшим хоровым дирижером мира. Из рецензий того времени: «Господин Архангельский не только серьёзный музыкант, но и замечательный знаток того дела, которому он служит с любовью и редкой энергией… Вся Россия любит молиться под музыку А.А. Архангельского».
Архангельский руководил хором 43 года – редчайшее явление в истории искусства. Александр Андреевич много внимания уделял регентам церковных хоров, помогая им расширять и обогащать репертуар. Создал Церковно-певческое благотворительное общество в Санкт-Петербурге, а впоследствии – и в других городах России. За организацию благотворительных обществ император Николай II пожаловал музыканту орден святого Владимира.
Но наступали новые времена. Не в их ли предвидении в 1898 году сочинил композитор трагичнейшее своё произведение – духовный концерт «Помышляю день страшный»?
Понятно, что атеизм с лицом Троцкого был глубоко чужд русскому православному регенту. Но революционные события Александр Андреевич принял как православный христианин – со смирением, разделив жребий собственного народа: он был его певцом в дни покоя и славы, остался им и в дни гонений. А ведь возмутиться и эмигрировать было от чего. В 1918 году небольшое имение народного музыканта в костромском селе Каликино было разграблено. «Народная» власть объявила, что музыкант лишён прав на своё имущество. Репертуар хора теперь утверждал Наркомат просвещения, изгнав всю православную музыку, а сам хор переименовали в Государственный хоровой коллектив. Несмотря ни на что, Архангельский продолжил работать, и в 1921 году ему – первому из хоровых дирижёров – присвоили звание заслуженного артиста республики.
Но звание никак не помогало выживать. Сохранилось письмо Александра Андреевича от 1922 года своему другу Касторскому в Пензу: «При тяжело сложившихся обстоятельствах я пишу Вам, мой дорогой Алексей Васильевич; помимо всех бед, обрушившихся на интеллигенцию, у меня и у нас в перспективе – голод. В свою усадьбу я ехать не могу, потому что там уже всё расхищено «товарищами», и я не знаю, куда мне приклонить голову на предстоящее лето. И вот я решил поехать на свою родину… Могу ли я как-нибудь устроиться в Пензе или в какой-нибудь деревне?..
О своей жизни в Петрограде ничего особенного не могу сказать; хор мой (в уменьшенном составе) функционирует, но всё окружающее до того тяготит… А что делать? Разруха полная и общая…»
В 1923 году через А.Т. Гречанинова композитор получил приглашение поработать в Праге. Там, 16 ноября 1924 года, за час до начала очередной спевки хора, сердце великого регента навсегда остановилось.
В октябре 1925 года прах Александра Андреевича, согласно высказанной им воле, был перевезён его женой в Петроград, и там после соборно совершенной заупокойной Литургии в Казанском соборе, при пении «бывшего» хора любимого регента России, его предали погребению на Тихвинском кладбище Александро-Невской Лавры. На надгробии начертаны слова: «Внуши, Боже, молитву мою»…
Великий русский композитор второй половины XX столетия Г.В. Свиридов писал в дневнике о литургической музыке: «Её написано за последние годы – горы. Тома церковных хоров, десятки литургий, всенощных бдений, месс, кантат, реквиемов, стихир, молитв и песнопений. В большинстве случаев это имитация церковной служебной музыки русского православия, большей частью начиная с эпохи Александра III и до почти полного искоренения религии, разрушения церквей, приравненных к тяжелейшему государственному преступлению в эпоху торжества большевизма.
В подавляющем большинстве эта музыка несёт на себе следы «фабричного» производства, серийного стандарта, имитирующего стиль и приёмы русского православия, главным образом, Московской школы: П. Чайковского, Чеснокова, Рахманинова, Архангельского… и других мастеров этого жанра, больших, а подчас и великих мастеров своего дела – несравненных знатоков стиля, церковного канона и обихода. Люди эти были, несомненно, глубоко религиозны, что сообщало их музыке…» (фраза не закончена).
Давайте закончим: что сообщало их музыке подлинную, Богом вдохновенную гениальность, сильнейшее нравственное и художественное воздействие при минимуме внешних эффектов. Архангельский и его сподвижники желали не удивить кого-то виртуозностью или перед кем-то выслужиться, а служили тому, что так немодно сейчас у любителей гламура – добру, свету, Родине. И они обязательно останутся в веках – хотя бы потому, что в тысячах храмов, детских и взрослых хоров звучат их спокойные и неопровержимые музыкальные аксиомы, которые можно перевести на обычный язык так: мир прекрасен. Добро непобедимо.
Иван ВИШНЕВСКИЙ, композитор.
